Глава 1 — Что важно знать о ксенофобии

Просмотров: 120

Глава 1. Что важно знать о ксенофобии

Обладая достаточно сложным содержанием, ксенофобия может рассматриваться с различных точек зрения – биологии, медицины, психологии, социологии, этнологии, политологии, культурологии и других смежных наук, однако в любом аспекте суть ксенофобии сводится к антагонистическому восприятию «свой — чужой».

Для формирования комплекса ксенофобии нет необходимости в наличии реальной угрозы от «чужих», так как она призвана сплотить членов данной общности, поэтому достаточна лишь подобная маркировка, которая становится осевым индикатором различения «своих» и «чужих».

Одна из фундаментальных потребностей человека[1] — потребность осознавать себя частью какой-либо общности – семейно-родовой, религиозной, профессиональной, культурной, этнической. Этническая – одна из самых основных потребностей в самоидентификации человека. Поэтому все, что не вписывается в исторически сложившиеся рамки этнической самоидентификации, вызывает у индивида отторжение, отрицание, дистанцирование и противопоставление.

Конфликтолог К. Митчелл[2], рассматривая процесс первичной самоидентификации, предлагает следующие социально-психологические результаты:

  • принадлежность к большой группе удовлетворяет обычную для каждого человека потребность быть принятым другими людьми;
  • так как идентификация с конкретной группой является средством развития чувства собственного достоинства и безопасности, то предпочтительно, чтобы группа была успешной с точки зрения индивидуального члена группы;
  • человек избегает негативного мнения о собственной группе, так как это связано с желанием человека думать о себе хорошо;
  • желая создать о себе хорошее мнение, человек будет стремиться возвеличивать качества своей группы и игнорировать информацию относительно действий или качеств, которые выставляют его группу и его самого, как члена данной группы, в плохом свете;
  • разделение людей на «Мы» и «Они» почти неизбежно приводит к некоторому принижению «Они», чтобы «Мы» соответственно могли быть возвышены;
  • идентификация с группой часто настолько сильна, что ценности и цели группы интернализуются отдельными членами и становятся их собственными ценностями и целями;
  • любая угроза группе как таковой или любой из ценностей и целей будет восприниматься ее членами как личная угроза, угроза их собственным ценностям.

Осознание противопоставления «свой-чужой» происходит посредством близких связей:

  • семейно-родственные, кровные (племя, род, семья);
  • этнические (народ, этнос, нация);
  • языковые (язык, диалект, говор);
  • конфессиональные (религия, религиозные течения);
  • социальные (сообщество, сословие, класс, группа).

«Свой» – носитель моделей, формирующих и регулирующих поведение в рамках одной общности, унаследованных от предыдущих поколений и воспроизводимых последующими.

«Чужой» ассоциируется со страхом, предполагаемыми неприятностями и переменами, иногда не в лучшую сторону. Прямые ассоциации с «чужим» – изменения, агрессия, нашествие, разрушение – легли в основу мировосприятия практически всех народов мира. Это касается не только межличностных или межгрупповых отношений, но и взаимоотношений человека с природой (природные явления, дикие животные и пр.). Социальные психологи Г.У. Солдатова, А.В. Макарчук считают, что чаще в отношении к «чужому» доминирует страх. Ведь исторически так сложилось, что люди всегда опасались непонятного, непознанного и незнакомого[3]. Причины этого страха, который впоследствии проявляется в подозрительности и в конечном итоге отторжении, по Фромму, заключаются в необходимости принятия «неординарных решений»[4].

Согласно некоторым авторам, «чужой» – это не просто «противоположный», «другой», «враг», а ось осмысления понятия «свой». Люди, живя в однородной среде, редко задумываются над тем, какие они, воспринимая реальность в рамках общей идеологии, общих представлений, общих моделей поведения. И лишь встретившись с альтернативой, осознав различия, формируют представление о себе, как о носителях «своей» системы.

Люди рассматривают и оценивают «чужих», отталкиваясь от своих собственных обычаев, традиций, формы поведения. Путем обособления от «они» («враги», «чужие», «неприятные») создавалось понятие «мы» («свои», «друзья», «приятные»). Осознать специфику своей собственной этнической группы люди могли только через сопоставление и противопоставление ее другим[5].

«Чужих» можно классифицировать следующим образом:

«Далекий чужой» – группа, о существовании которой имеются сведения, но в силу географических, исторических и прочих обстоятельств контакты с ней не осуществлялись или не затрагивались жизненные интересы. Отношение к этой категории нейтральное, описательное, не вызывающее негатива, по определению И. Кона, «вызывающее любопытство» (контакты между армянами и эскимосами, грузинами и уйгурами, бушменами и индейцами дакота).

«Свой чужой» – группа, с которой исторически сложились взаимоотношения сотрудничества, интенсивного общения, преодоления общих бед, ведения совместных войн против общего врага. Восприятие этой категории «чужих» окрашено позитивными оценками, а различия знакомы, хорошо изучены, приемлемы и воспринимаются в позитивном ключе (контакты между армянами и ассирийцами, армянами и греками, азербайджанцами и турками и пр.). Солдатова определяет этот тип «чужого», скорее, как «другой». «Он нас одновременно и притягивает, и отталкивает. Сама по себе такая эмоциональная двойственность не несет негативного значения, и у “чужого-другого” всегда есть шансы стать “своим”»[6].

«Близкий чужой» – группа, находящаяся в непосредственной близости, с которой исторически сложились отношения, основанные на конфликтах, противостоянии, борьбе. Это враждующие племена, государства, противоборствующие системы, которые, по Г.Солдатовой, определяются в качестве «чуждых». «Поэтому «чужих-чуждых» обычно сторонятся, отвергают, их считают виновниками проблем и бедствий, нередко принимают за врагов и ненавидят. И если такой стороной оборачивается рациональное чувство страха человека перед неведомым, то это не что иное, как ксенофобия — страх чужаков, неприязнь и враждебность по отношению к «чуждым», непохожим на нас отдельным людям и целым группам»[7]. Для случая «чужие-чуждые» характерны негативная окраска восприятия и агрессивные установки по отношению друг к другу, которые носят устойчивый характер. «Чуждые», как правило, это группы, проживающие в непосредственной близости (общая граница), нередко в рамках одного общества (взаимоотношения национальных или религиозных меньшинств и большинства).

Примечательно, что переход из второй группы «чужих» в третью – довольно частое явление. Они знакомые, они близкие, их мало, они нуждаются в охране и защите. Но как только развитие этих «чужих» доходит до стадии желания размежеваться или самостоятельно решать свои проблемы, удовлетворять потребности наравне с большинством, они сразу превращаются в «чуждых», «врагов». А качества, которые еще вчера оценивались в позитивном ключе, уже сегодня получают совершенно противоположную окраску.

Отторжение «чужого» зависит от степени важности глобальной цели. Например, на этническом уровне различие «свой – чужой» проходит между «мы – армяне» или «мы — лезгины». Но внутри самой этнической группировки могут происходить те же самые процессы на уровне субэтнической или территориальной принадлежности: азербайджанские лезгины – дагестанские лезгины, армяне-христиане – армяне-мусульмане, внутри каждой из которых возможны свои деления по принципу диалекта, района, почитаемого святого. Консолидация или отторжение зависят от величины цели и статуса «чужого» в контексте решаемой проблемы.

Взаимоотношения между группами на основе различий бывают следующими:

  • Биологические – основанные на инстинкте выживания.
  • Психологические – основанные на восприятии другой группы и вытекающих из этого процессов: мышления, страхов, импульсов и пр., формирующих отношение и поведение.
  • Социально-психологические – основанные на возникновении дифференциации в обществе и вытекающих из этого общественных процессов.
  • Политические – основанные на роли и ответственности управленческого аппарата в формировании общественного мнения и путей распространения или блокирования ксенофобских тенденций.

Биологический аспект

Корни ксенофобии принято искать в биологических особенностях, где отторжение «чужака» рассматривается в качестве механизма сохранения рода и вида, основанного на инстинкте самосохранения. «Свои» охраняются от вымирания в условиях, когда идёт жёсткая борьба за ресурсы[8].

Однако стремление оправдать человеческое поведение только биологическими предпосылками весьма спорно. Социальное общество на протяжении всей истории регулировалось табуированием и запретами естественных биологических инстинктов – религией, моралью, административно-правовыми положениями. А. Цурюпа считает, что «в человеческом обществе подобный инстинкт вреден и бессмысленен»[9]. Следовательно, между животным миром и социальным обществом лежит бездна различий, и биология никоим образом не может служить оправданием поведению, которое расценивается в человеческом обществе как деструктивное.

Психологический и социально-психологический аспект

Ксенофобия – иррациональное чувство, источник комплекса негативных переживаний индивида, основанных на страхе, предубеждениях, стереотипах, предрассудках и всех вытекающих из этого состояний и поведения.

Ксенофобия базируется на ожидании угрозы и ощущениях страха, основанных не столько на объективно существующих причинах, сколько на деформированном восприятии реальности. В качестве доказательства злого умысла со стороны «чужих» выступают подозрения в существовании внешних, совершенно конкретных сил, ответственных за негативные явления в «своем» сообществе, угрожающих его существованию.

Окружающий мир представляется в виде «пирамиды угрозы», во главе которой находится «враг», имеющий конкретное воплощение и деструктивные качества, цели и инструменты. «Враг», который манипулирует окружением (околдовывает, подкупает, клевещет, лоббирует) и использует свои качества и способности, чтобы влиять на деструктивные процессы в обществе. А зеркальное отражение этой пирамиды – призма, через которую видится реальность: установки, стереотипы, проекция, формирующие образ врага. Далее следует фрустрация и, как следствие, агрессия и вымещение.

Фрустрация – психологическое состояние, возникающее при отсутствии или ограничении возможностей удовлетворения потребностей, вызывающее ощущение лишения того, к чему стремишься. В соответствии с теорией агрессии и фрустрации, следствием фрустрационного состояния является агрессия, направленная как против объекта, являющегося или считающегося источником фрустрации, так и на третью сторону, или даже на себя[10].

В Азербайджане, например, источником фрустрации принято считать «карабах» (собирательный образ, включающий в себя поражение в войне, переговорный процесс, попытки вернуть Карабах, ненаступление обещанной войны), а ее причиной – армян как этническую единицу, независимо от места проживания, гражданства, пола, возраста и социального статуса

Агрессия – целенаправленные действия или риторика, направленные на причинение вреда или обиды лицу, против которого она направлена. Агрессия не всегда может сопровождаться действиями, она может проявляться в виде риторики, фантазии, сна и даже хорошо обдуманного плана реванша[11] – оскорбления в прессе, угрозы взрывов АЭС или сбивания гражданских самолетов, мечтания о «встрече следующего Новруза в Шуши», публичные обсуждения планов нападения и ведения военных действий.

Существует несколько путей вытеснения агрессии[12]

Перенаправление против объекта, который признан причиной фрустрации– Карабах и Армения, а также люди, населяющие их – «сепаратисты», «агрессоры», «оккупанты».

Перенесениена совершенно невинный предмет – в конце ХХ века армяне Сумгаита, Баку и Кировабада, не будучи участниками «идеи «Миацума» (требований передачи НКАО под юрисдикцию Еревана), стали жертвами погромов в Азербайджане из-за действий соотечественников в Карабахе только на том основании, что они также были армянами. В послевоенные годы агрессия была перенесена на тех, кто, по мнению официального Баку, ведет «проармянскую», соответственно, «антиазербайджанскую» политику – знаменитый «Черный список», о котором речь пойдет ниже.

Перенесение внутрь своего общества, то есть против самого себя – поиски внутренних «армян-врагов», подавление инакомыслия, авторитаризм и, как следствие, рост суицидов, убийств (бытовых и политических).

Частью социально-психологического аспекта также являются этнические установки. Это готовность личности воспринимать те или иные явления национальной жизни и межнациональных отношений и действовать определенным образом в конкретной ситуации в соответствии с этим восприятием[13].

Существует три типа установок:

Позитивная – переоценка положительных качеств;
Негативная – переоценка негативных качеств;
Адекватная – сбалансированный подход и оценка характеристик.

На формирование установки оказывают влияние родители (особую роль играет сходство установок родителей и детей по отношению к социально значимым объектам), авторитетные личности, а также средства массовой коммуникации. Все это выступает в качестве воспитательного, пропагандистского и идеологического инструмента в деле формирования нужного стереотипа.

Дед– внуку[14]    «Армяне – наши враги, сынок. Эти проклятые вот уже 5 лет как отравили нашу жизнь, превратили все в яд. В свое время мы их приняли как подручных, слуг. Предоставили им земли, жилища, приют. Росли они на остатках нашего хлеба. Пусть боком им выйдет все наше добро. Как обнаглевшие псы лают на своих хозяев, так же они платят черной неблагодарностью тем, кто протянул им руку, поддержал в трудные времена. Негодяи, ублюдки лают на нас, тех, кто им давал хлеб и прибежище».[a]

Азад Шариф, «аксакал» азербайджанской журналистики: Об этом надо кричать, чтобы услышали наши дети, внуки и правнуки, чтобы они не повторяли ошибок наших отцов, и наших с вами. Чтобы они никогда больше не доверяли армянам, не давали им возможность повторить Ходжалы[b]! Поверьте, пройдет полстолетия, и они опять будут лезть к нам со своей предательской дружбой, лезть в наше доверие, каяться и льстить нам. Дети! Внуки! И правнуки! Не забывайте этого!»

Часто эти установки формируются на базе удачного или неудачного опыта общения с представителем какой-либо группы. Этнические установки, как и любые другие, лежат в основе типичных искаженных представлений о других. Однако они подвержены изменениям, в зависимости от временных или ситуативных факторов, что достигается путем накопления достаточных знаний об объекте, личных контактов, смены идеологического фона.

Мирмехти Агаоглу[c] «Так постепенно ненависть внутри меня трансформировалась в «комплекс мизерности». И я начал злиться тому, что все это время был обманут.
Чисто ради интереса я начал общаться в Mail.ru с армянскими девушками. Они говорили: «Ваши парни грубые, невоспитанные, безнравственные, ругаются нецензурно, оскорбляют». Я же старался вести себя культурно. <…> Говорил девушкам, что я другой, не похожий на них.
Иногда беседовали про войну. Пытались выяснять, кто прав, кто виноват, забывая при этом, что решение конфликта должны найти президенты, а не мы. А когда осознавали эту маленькую истину, куда-то исчезал весь пафос, и мы возвращались к нормальному разговору о простой жизни. <…> Наше детство совпало с движением толпы на площади, и с той поры мы создали большого армянского врага, мы взращивали его, развивали, увеличивая и раздувая размеры. В итоге настолько раздули, что стали видеть не реальность, а то, что хотели видеть. <…> Но каждый раз, узнав и познав, что из себя в реальности представляет наш враг, на что он способен, каждый раз придется испытать шок».

Этнические установки, в свою очередь, лежат в основе этнического стереотипа, который представляет собой элемент взаимоотношений, основанный на опыте предшествующих поколений, из которого вытекают представления и восприятие человека.

Стереотип – совокупность представлений, отражающих установку социальной группы к определенному явлению или другой социальной группе. Этнический стереотип жестко фиксированная этническая установка, напрямую регулирующая восприятие, поведение и интерпретацию поведения окружающих людей. Стереотипизация – это удобный способ классификации и систематизации информации. Этнические стереотипы восприятия связаны с обобщенным и схематизированным описанием свойств и характеристик своей этнической общности (автостереотипы) и чужой этнической общности (гетеростереотипы)[15].

В рамках данного исследования доминирующие в Азербайджане стереотипы выглядят таким образом:

Автостереотип азербайджанцев – очень древние, культурные, цивилизованные, гостеприимные, дружелюбные, доверчивые, добрые, незлопамятные, трудолюбивые, талантливые, созидательные, честные, порядочные, гордые, смелые, патриотичные, толерантные.

Кенан Гулузаде[16]«Азербайджанцы действительно мягкий народ, которому чужды лишенная оснований агрессивность, а тем более планомерное насаждение или разжигание религиозной, национальной и этнической розни. Это не громкие слова, а реальность, хорошо известная каждому из нас. <…> У нас не может быть ненависти ни к одному народу, которые живут в окружающих нас странах, включая и армян. Да, мы, может, вполне имеем на то право, ненавидеть националистические круги Армении. <…> Но ненавидеть целый народ мы не в состоянии хотя бы потому, что столько ненависти в человеке быть не может. <…> Ксенофобия – чуждое для азербайджанского общества явление. Все мы азербайджанцы и у нас нет другой родины».

Гетеростереотипы армян – подлые, коварные, лживые, кровожадные, воры, бесталанные, неблагодарные, жадные, корыстолюбивые, интриганы, торгаши, клятвопреступники.

Азад Шариф, «аксакал» азербайджанской журналистики: «Давайте хотя бы сами себе признаемся, что мы удивительно доверчивая, незлопамятная нация, гордились своим интернационализмом. Но нашей незлопамятностью пользовались веками живущие рядом коварные и завистливые соседи по двору, парадной, по городу и деревне <армяне>. И это обернулось для нас трагедией. Они ели наш хлеб, пили нашу воду, учились в наших школах и вузах, пользовались всеми благами республики и изрядно обогащались. Выдавали замуж своих женщин за наших мужчин. Не случайно сейчас в нашей республике проживает около 30 тысяч армянок.
Мы не разглядели генное коварство армян. Мы даже всерьез не восприняли великого Пушкина, который двести лет назад воскликнул: «Ты трус, ты раб, ты – армянин!»[17].

Умуд Хазар, активист движения «Нида»: «Помню в детстве, под влиянием нелепой пропаганды, я представлял армян, как одноглазых циклопов – людоедов с длинными бородами, а креативные родители пугали не желающих спать детей не бабайками, а … армянами, и все это до сих пор не изменилось»[18].

Одной из форм этнических стереотипов является оценка человека и его поведения с позиций группового членства. И, как правило, такая оценка является проекцией своих собственных качеств на «чужого».

Проекция – форма психологической защиты, посредством которой собственные характерологические черты, личностные качества, эмоции, отношения и т.д. приписываются кому-то другому. Проекция выполняет функции защитного механизма, оберегая индивида от тревоги. Кроме того, проецируемое желание или эмоция рассматриваются индивидом как направленные со стороны на него самого. Это – следствие вытеснения, которое заключается в подсознательном приписывании собственных качеств, чувств и желаний другому человеку[19]. В этом случае вытесненные желания проецируются на кого-то другого. И индивид, не замечая своих желаний, видит их и осуждает за это других.

Вытеснение – защитный процесс, посредством которого идеи устраняются из сознания. Благодаря вытеснению мысли подавляются, загоняются вовнутрь, но не перестают влиять на человека, приводя к внутреннему конфликту[20].

Человек, пользующийся защитным механизмом проекции, часто убежден в чужой непорядочности, хотя сам втайне склонен к этому. Иногда жалеет, что не поступал так же, когда была такая возможность. Самый красноречивый пример проекции можно рассмотреть на активно раскручиваемом тезисе, приписываемом экс-президенту Армении Р. Кочаряну «о несовместимости армян и азербайджанцев».

Противопоставляя свою «толерантность» «расизму» армян[21], власти Азербайджана противоречат сами себе, демонстрируя откровенную ксенофобскую риторику:

  • У некоторых правозащитников Азербайджана имеется примесь армянской крови[22].
  • Их (армян) надо убивать в Карабахе, а не в других странах[23] Можно с уверенностью утверждать о том, что если у хаев[d] иногда и появляются «таланты», то это вовсе не их национальное достоинство, а это результат того, что в большинстве их течет тюркская кровь[24].
  • Хотя, в данном случае я выбрал неверное сравнение и невольно оскорбил благородное и свободолюбивое животное (речь о волке – прим. авт.), единственное, которое не поддается дрессировке, сравнив его с армянами. Естественно, что свободолюбие (армяне на протяжении всей истории были под чьей-то пятой, а последние триста лет уютно чувствуют себя шавками России) и, тем более, благородство чужды этой нации. Скорее, уместно сравнить армян с шакалами, чей вой уж очень напоминает завывания наших недобрых соседей о своей «многострадальности»[25].

В результате подобного искажения восприятия и оценки возникают такие негативные явления, как предубеждения, предрассудки и дискриминация.

Предубеждение – это заранее сложившееся суждение, вера или точка зрения на то, что человек представляет собой, без достаточных для этого оснований[26].

Предрассудок – это заведомо ложное осуждение людей исключительно на основании их принадлежности к иной этнической группе[27].

Дискриминация – негативное поведение или призывы к негативному поведению по отношению к людям исключительно на основании их принадлежности к иной этнической группе[28].

Если предубеждение – это негативная установка, предрассудок – это негативное суждение о человеке и его действиях, то дискриминация – это негативное поведение. Устранение негативных установок способствует и устранению дискриминационного поведения[29].

Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что стереотип – идеальный инструмент построения образа врага, внедряемого в общественное сознание.

Образ врага – идеологический и психологический стереотип, позволяющий строить ожидания, восприятие и поведение в отношении «чужого», которому приписываются нечеловеческие или потусторонние негативные черты.

Однако этого сложно добиться, не имея прочной базы в виде этноцентризма – тенденции рассматривать собственную этническую группу и социальные стандарты как основу для оценочных суждений относительно практики других. Подразумевается, что человек считает собственные стандарты превосходящими, но скорее для самоутверждения и возвышения в собственных глазах, однако это не всегда приводит к неблагожелательному отношению к практике чужих групп[30].

Так, средневековые японцы, считая китайцев своими учителями и источником многих культурных заимствований, тем не менее, обзывали их «южными варварами». Так же поступали греки – создатели понятия «варвар» (бормотун).

По этой причине построение образа врага, основанного на этноцентризме, предполагает также демонизацию и дегуманизацию «чужих»[e].

Дегуманизация подразумевает тотальное противопоставление «своих» и «чужих», вплоть до исключения последних из рода человеческого. Членов чужой группы отождествляют с представителями фауны, имеющих «недобрую славу», – скорпионами, змеями, шакалами, крысами и пр. В частности, в Руанде, непосредственно в период подготовки геноцида тутси, правительственное радио сравнивало их с тараканами[31].

Демонизация подразумевает наделение «чужого» определенными негативными качествами, предполагающими аморальность, маргинальность, а также обладание некими сверхъестественными способностями, оказывающими негативное влияние.

Используя типологию образа врага, предложенную историком Еленой Синявской[f], изучавшей образ врага в армии или во время войны[32], применительно к политике армянофобии в Азербайджане в контексте нагорно-карабахского конфликта образ врага можно представить следующим образом:

Синхронный – обобщенный образ врага, формируемый в ходе военных действий, при непосредственном участии в ней (ветераны Карабахской войны);
Ретроспективный – соединяет в себе индивидуальный образ-воспоминание ветеранов – участников событий (модифицированные интерпретации тех или иных событий много лет спустя);
Официально-пропагандистский – предшествующий приобретению человеком личностного опыта общения, контакта с врагом (на уровне официальных лиц, наиболее авторитетных для общности представителей);
Служебно-аналитический – доминирует у командного состава и разного рода спецслужб, которым требовался адекватный образ врага на основе объективной и большой по объему информации для принятия оперативных и стратегически важных решений;
Личностно-бытовой – самый распространенный, присутствующий на всех армейских уровнях, непосредственно вовлеченных в боевые действия или же в конфликт.

Политический аспект

В основе политической составляющей ксенофобии лежит стремление манипулировать общественным сознанием для направления эмоциональной энергии и внимания общества в русло, необходимое для решения тех политических задач, которые вытекают из интересов манипулятора.

Сам факт существования «внешнего врага» формируется и насаждается для внутренней мобилизации группы и, как правило, используется политической элитой для подавления сил и течений внутри группы, направленных против самой элиты.

«Образ врага», присутствующий в массовом сознании, сплачивает общество вокруг харизматичного лидера, вождя, заставляет временно забыть или ослабить внутригосударственный конфликт по вектору «власть – общество». Он помогает компенсировать ошибки правящей элиты в экономической и социальной сфере. Перед лицом реальной или мнимой угрозы население демонстрирует покорность правителю, обладающему статусом «отца», «защитника», «вождя»[33].

Наиболее ярко и последовательно идея соотнесения формирования и развития социума с отдельной личностью воплощается в авторитарных обществах, к коим смело можно отнести Азербайджан, где культ личности «основоположника» и «спасителя» нации Гейдара Алиева, а также авторитет его потомков – вне критики и обсуждения.

Уважаемый господин Президент! В свое время один из наших мудрых поэтов сказал, что солнце Востока взойдет здесь, в Азербайджане. Да, наступило время, и в 1969 году это солнце взошло над Азербайджаном.
Этим солнцем был наш гениальный лидер – великий Гейдар Алиев, который в советский период за короткий срок превратил экономически отсталую республику во всесторонне развитую, сделал нашу родину процветающим краем. Этим солнцем был архитектор и созидатель независимого Азербайджана Гейдар Алиев. Этим солнцем был основоположник и автор нефтяной стратегии Азербайджана наш великий лидер Гейдар Алиев. Впоследствии Вы продолжили политический курс нашего великого лидера. В период Вашего руководства в республике достигнуты большие успехи. Построены новые города и поселки, в республике реконструирована инфраструктура. Созданы гигантские социальные и промышленные объекты. Всего не перечесть. А главное, стало улучшаться и с каждым днем становится лучше материально-духовное состояние нашего народа[34].

Внешне авторитарная личность демонстрирует равнодушие и отсутствие стремления к власти при всей ее привлекательности. Вместо этого она формирует вокруг себя круг подданных, которым внушается убеждение, что власть настолько сложная, ответственная и прекрасная вещь, что справиться с ней может лишь человек необыкновенных, нечеловеческих способностей. Если власть представляет собой сверхценность, то и обладать властью достоин только сверхчеловек[35]. А подданные, в свою очередь, несут это убеждение вниз по социальной иерархии.

Когда в мае-июне 1993 года в результате крайнего обострения правительственного кризиса в стране возникла угроза гражданской войны и утраты независимости, азербайджанский народ выступил с настойчивым требованием возвращения к власти Гейдара Алиева[36].

Еще одной отличительной особенностью авторитарной личности является скромность. Причем это не зависит от реального благосостояния этой личности, его амбиций и стремления удержать власть любой ценой. Реальность в массовом сознании искажается настолько, что стремление к власти подменяется понятием скромности, вследствие чего приход к ней представляется в виде народного призыва, народного выбора, нежелания вождя брать на себя груз власти. Но при этом вождь не может не откликнуться на призывы народа. Этим маневром обеспечивается, в том числе, миф о народной любви к вождю, воспроизводимый на всех уровнях социума, причем нередко народ совершенно искренне верит в это[37].

Народ меня любит, я ничего не могу с этим поделать. Вот недавно председатель исполкома города Гянджи решил поставить мой памятник перед входом в исполком. Я его вызвал, сказал, что этого делать не надо. Он долго сопротивлялся. Но я ему сказал: «Вот когда я умру, тогда и поставишь. Если сможешь»…[38].

Вера народа в непогрешимость, в спасительную роль и любовь к «отцу нации» обеспечивают безопасность самой авторитарной личности и ее власти, а негативные проявления в обществе направляются на внешнего или внутреннего врага, которых создает сама власть: армяне, русские, иранские муллы, коррумпированные чиновники, продажные правозащитники, завистники, но никогда – сам «Вождь».

Стоит обратить внимание на тот факт, что в Азербайджане пик антиармянских публикаций и выступлений официальных лиц приходится на период наибольшего обострения внутренней ситуации в стране, во время социальных бунтов, народных волнений, стихийных бедствий, коррупционных скандалов и т.п., ответственность за которые лежит на политике «вождя», когда возникает необходимость «перевода стрелок».

Для насаждения своей идеологии авторитарная система стремится посеять в обществе и страх, позиционируя себя гарантом безопасности. Это – самый короткий путь достижения цели, определяемый как тактика государственного террора внутри самого общества. Тактики террора предполагают создание атмосферы страха и нестабильности или использование для подавления свобод и утверждения во власти уже имеющейся нестабильности и потребности людей в безопасности[39].

Силы же, которые пытаются переломить существующее положение вещей, маргинализируются и объявляются внутренними врагами, и против них используется как сила государственной машины, так и общественное мнение. Этот процесс можно охарактеризовать как внутригосударственный террор.

Чтобы держать информационное поле под тотальным контролем и быть уверенным в бесперебойной работе «образа врага», власть использует инструмент  дезинформации   и дезориентации   Масс-медиа – могущественное оружие в пропаганде и решении конъюнктурных задач. Власть, контролируя СМИ и альтернативные каналы распространения информации,   в   состоянии   оказывать   влияние   на   формирование общественного мнения, манипулирования и внедрения необходимой идеологии.

Дезинформация — воздействие на человека, заключающееся в намеренном предоставлении ему такой информации, которая вводит в заблуждение относительно истинного положения дел[40].

Дезинформация осуществляется по следующей цепочке[41]:

  • введение в заблуждение конкретного лица или группы лиц (даже целой нации);
  • манипулирование (поступками одного человека или группы лиц);
  • создание общественного мнения относительно какой-либо проблемы или объекта.

Введение в заблуждение — это прямой или непрямой обман, предоставление ложной, слегка видоизмененной, неполной информации, предусматривающей ее искажение, интерпретацию или вырывание из контекста.

Манипулирование — это способ воздействия, направленный непосредственно на изменение направления активности людей. Выделяют следующие уровни манипулирования:

    • усиление существующих в сознании людей выгодных манипулятору ценностей (идей, установок);
    • частичное изменение взглядов на то или иное событие или обстоятельство
    • кардинальное изменение жизненных установок.

Создание общественного мнения – поэтапный процесс, предусматривающий возникновение представлений об объекте, явлении, ситуации, обмен информацией между людьми, дискуссий и обсуждений, из которых выкристаллизовывается отношение массового сознания к ним.

Одной из разновидностей дезинформации является «полуправда» или «ложь умолчанием»[42].

Примеров таких «полуправд» в информационном поле Азербайджана довольно много. Одна из наиболее известных и раскрученных из них – «легенда о пресловутых «резолюциях ООН[g], игнорируемых армянами».

Принятые Советом безопасности ООН четыре резолюции по освобождению оккупированного Нагорного Карабаха и прилегающих к нему территорий до сих пор не выполняются Арменией[43].

Полуправда заключается в том, что ни в одной из Резолюций нет речи об «освобождении оккупированных территорий». Там отражено несколько тезисов, первый и главный из которых – немедленное прекращение военных действий. В 1993 году, на момент принятия этих резолюций, Азербайджан перешел в наступление и не планировал останавливаться, в надежде на реванш и возврат утерянных до 1993 года территорий.

Совет Безопасности ООН выдвинул это требование ещё 30 апреля 1993 г., в первой же резолюции 822, но на ее выполнение не хватило целого года и трёх других резолюций. Ещё год лилась кровь, нарастал поток беженцев и переселенцев. «Незамедлительность» прекращения огня не могла означать отсрочки до мая 1994 г. Можно ли столь упорное пренебрежение этим коренным требованием засчитать за своевременное выполнение резолюций Совета Безопасности ООН?
Какая же сторона нарушала это основополагающее требование всех резолюций и несет особую ответственность за то, что её сбои в решении этой кардинальной задачи положили начало срыву чуть ли не всех остальных требований – комплексному невыполнению резолюций СБ.
Конечно, безгрешных тут нет, но «пальма первенства» всё же бесспорно принадлежит азербайджанской стороне. Даже теряя контроль над своими территориями, руководство Азербайджана – и при А.Эльчибее, и при Г.Алиеве — упорствовало в попытках добиться перелома на фронте и решить конфликт силой. Уповая на неё, оно не имело права забывать о рисках для собственных территорий, о своей доле ответственности за появление и расширение оккупированных земель. А оккупация вновь заталкивала его в порочный круг отказов и срывов миротворческих инициатив. За годы активного посредничества России набрался целый календарь нарушений сторонами прекращения огня, уходов от таких договоренностей и других недооценок миротворчества (эзоповским языком говорит об этом и резолюция 884)[44].

Но самое главное, что требования всех четырех Резолюций были актуальны на момент весны-осени 1993 года, но никак не двадцать лет спустя.

То есть факт наличия Резолюций неоспорим, однако вырванные из контекста положения, полностью меняющие суть и дух документа, а также запоздалые требования их исполнения – красноречивый факт «полуправды» или просто лжи.

Но самая распространенная в Азербайджане форма дезинформации — искажение первоначальной информации путем небольших добавлений, приписок или перефразирований слов источника.

Trend.az. Продажа Арменией органов азербайджанских военнопленных недопустима – ВОЗ[45]
Использование человеческих органов с целью торговли абсолютно недопустимо и полностью противоречит правам человека. Об этом сказал журналистам глава комитета по стратегическим программам и специальным проектам Европейского регионального комитета Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Агис Цоурос, выражая отношение к использованию Арменией органов азербайджанских военнопленных для продажи.

В реальности же, согласно другим азербайджанским информагентствам, например, Apa. az, цитата звучит иначе, и речь шла не об отношении Цоуроса к Армении и азербайджанским военнопленным, а к черной трансплантологии, как к явлению: «А.Цурос отметил, что трансплантация человеческих органов в здравоохранении мира осуществляется исключительно в законной форме: “Осуществление такой операции в обход закона недопустимо. ООН также против незаконной трансплантации человеческих органов и даже против продажи органов на законных торговых основаниях”»[46].

Или же противоречие между кричащим заголовком и сутью слов источика:

Ричард Морнингстар: «Выращивание наркотиков на оккупированных территориях – правда»[47]
США выступают против выращивания, транспортировки и продажи наркотиков в любой точке мира.
«Я не ознакомился полностью со всеми фактами по этому вопросу. У меня нет подтверждающей информации. Но мы должны быть уверены, что все высказанные мысли и предположения являются правдой», – сказал посол.

Здесь слова Морнингстара выведены в заголовок и представлены так, будто посол утверждает, что обладает информацией относительно факта выращивания наркотиков в Нагорном Карабахе и подтверждает ее, тогда как из прямого цитирования слов следует, что он не знаком полностью с фактами и необходимо убедиться в том, правда ли это.

Основная цель подобной дезинформации – вызвать необходимое эмоциональное состояние у аудитории, при котором люди теряют способность мыслить рационально, критически оценивать предоставляемую информацию и анализировать ее. Любые попытки разобраться, внести ясность, расследовать события пресекаются в корне путем воздействия на автора, его дискредитацию, высмеивание, физическое воздействие, арест или даже убийство.

В 2007-м году против азербайджанского журналиста Эйнуллы Фатуллаева было возбуждено уголовное дело[48] за попытку пересмотреть официальную позицию Азербайджана относительно ходжалинской трагедии. В газете «Реальный Азербайджан» по результатам своей поездки в Армению и Карабах он опубликовал цикл статей «Карабахский дневник», в котором выразил убеждённость в том, что коридор для беженцев действительно существовал, иначе ходжалинцы не смогли бы выйти из окружения. А также высказал мнение, что, вероятно, к расстрелу мирных жителей причастен Народный Фронт Азербайджана в политических целях.
В результате он был осужден на 8 лет и был освобожден, отсидев 4 года.

Дезориентация – введение общественности в заблуждение, подмена понятий и смещение ценностных ориентиров. Один из наиболее распространенных способов дезориентации оппонента или собственного сообщества – «обезглавливание» группы путем дискредитации, демонизации или дегуманизации лидера оппонирующей группы, народа, общества и его деятельности.

Житель города Ходжалы, уничтоженного армянами в 1992 году, Гюльали Биналиев заявляет, что подвергся пыткам со стороны нынешнего президента Армении Роберта Кочаряна[h].
«После того как Роберт Кочарян избил меня, я потерял сознание, и с тех пор мои глаза плохо видят. Весь мир должен знать зачинщика Ходжалинской трагедии, представляющего себя как демократа», – заявляет Гюльали Биналиев. По его словам, в день оккупации города армянами он вместе с семьей попал в заложники, где и подвергся пыткам со стороны нынешнего президента Армении Роберта Кочаряна»[49].

«Армянский католикос Гарегин II такой же террорист и кровопийца, как глава государства Серж Саргсян». Об этом SalamNews заявил депутат Милли Меджлиса от Ходжалы Эльман Мамедов. Депутат подчеркнул, что не ожидает положительных результатов от встречи председателя Управления мусульман Кавказа гаджи Аллахшукюра Пашазаде и Гарегина II: «Аллахшукюр Пашазаде – религиозный деятель, а вот Гарегин такой же кровопийца, как президент Серж Саргсян»[50].

«Очень постыдный факт, что эти люди еще себя называют представителями азербайджанской интеллигенции. Их действия можно расценить как измену Родине. Мы не считаем их представителями нашей интеллигенции и поэтому требуем объявить Рустама Ибрагимбекова и Акрама Айлисли «персонами нон грата», – цитируют слова молодого функционера партии местные СМИ»[51].

В сочетании с визуализацией, вызывающей эмоциональный всплеск у конечного адресата, результат достигается достаточно быстро и эффективно.

Американский психолог В. Каган[52] считает, что ксенофобия, будучи иррациональным явлением, поддерживается и вполне позитивными процессами. Человек никогда не совершает того, что ему представляется дурным, нехорошим, некрасивым, преступным и т.д. В его сознании всегда происходит некое переосмысление, представляющее будущий поступок как нечто позитивное. Происходит подмена, замена, сдвиг, перелицовка, переиначивание смысла деяния, придание ему позитивной, а по возможности, героической окраски.

И именно этот процесс в Азербайджане осуществляется на уровне государственного аппарата. Очевидно, что убийство спящего, пусть даже врага – как минимум нелицеприятный поступок. Однако небольшое смещение акцентов со слова «убийство спящего» на фразу «враг, поправший флаг», «поступки Рамиля Сафарова дали второе дыхание» – и позитивное восприятие со стороны общества обеспечено.

Оружием борьбы за консолидацию азербайджанского общества (ассимиляционные процессы национальных меньшинств), минимизацию опасности внутреннего раскола (клановая стратификация и борьба между ними), перенаправление народного гнева в другое русло (социально-экономическое положение) и решение конъюнктурных проблем азербайджанский политический истеблишмент избрал армянофобию.

Print Friendly, PDF & Email