Глава 19. Армянофобия в азербайджанской литературе
Знаете ли вы, как важны впечатления детских лет?
То, что в детстве только хорошая привычка и
наклонность, превратится в зрелых
летах в добродетель[512].
Гоголь
Одной из наиболее масштабных форм пропаганды и насаждения идеологии является художественная и учебная литература.
Основой формирования мировоззрения, нравственных устоев и системы ценностей, начиная от самых истоков, является литература, в особенности детская. Она формирует нравственные чувства и оценки, нормы нравственного поведения, воспитывает эстетическое восприятие[513].
Для оценки ценностного базиса современного азербайджанского общества, ориентированного на будущее, необходимо рассмотреть литературные произведения, формирующие определенные установки, представления и, как следствие, поведение в отношении армян.
Учитывая обстоятельство территориального соседства и длительного сосуществования, тема армяно-азербайджанских отношений в азербайджанской литературе занимает центральное место. Если сопоставить соотношение произведений на грузино-азербайджанскую тематику, азербайджано-русскую, азербайджано-иранскую и азербайджано-армянскую, то последняя заметно выделяется как по количеству, так и по разнообразию представленности. В последние годы количество произведений с негативной оценкой армян заметно возросло.
Насаждение армянофобии происходит двумя способами: прямым и косвенным.
Прямой способ – открытая и неприкрытая пропаганда и незатейливый «язык ненависти». В последние годы ее стало больше, чем при правлении отца действующего президента – Гейдара Алиева.
Косвенный способ – способ, при котором образ и описание отличительных особенностей явно не обозначают этническую принадлежность, но по излагаемым событиям и «характерному почерку», о котором пойдет речь ниже, читатель догадывается, о ком идет речь.
Лейла Сайфутдинова, исследовавшая образцы современной азербайджанской литературы, выявила некоторые закономерности. Автор отмечает, что грань между армянами и азербайджанцами в литературе всегда показана очень четко: «Я не припомню ни одного случая, когда в литературе национальная идентичность персонажа-армянина остается неизвестной, или не имеет абсолютно никакого отношения к истории, и, следовательно, к армяно-азербайджанским отношениям»[514].
Автор отмечает разграничение не только противопоставления армян и азербайджанцев, но также «своих-хороших» и «чужих-плохих» армян, т.е. те, которые живут в Азербайджане и приезжие. «Хорошие» армяне — это те, кто живут в Азербайджане и любят своих азербайджанских друзей. «Плохие» армяне являются их противоположностью. Чаще всего иностранные армяне – армяне, прибывшие в Азербайджан и на Кавказ из других мест, представлены в образе «плохих»[515].
После исследования 22 произведений новейшей литературы, написанных после 2008 года, стало очевидно, что образ «своих» армян представляется уже в свете «притворяющихся», искренность которых вызывает сомнения или настороженность. Так, в детском рассказе «Шпион» Ш. Хейруллы[a], весьма примечательном с точки зрения воспитательного процесса, описывается героиня тетя Алия – армянка, представленная через призму восприятия героев-азербайджанцев, глазами детей и самого автора:
«Военные новости! Программа началась именно с этих новостей. Диктор известила о четырех убитых наших солдатах.
<…> Детям была интересна реакция гостьи на новость. Эта реакция не заставила себя долго ждать. Услышав новость, тетя Алия была расстроена, начала проклинать соплеменников, назвала их неблагородными и неблагодарными. Но дети уже не удивлялись. Потому что они были уверены, что она – «шпион», и «шпион» именно так должен говорить… Ни Натик, ни Сабина не знали, что этот «шпион» – одна из тысяч проживающих в их стране армян. Дети также не знали, что эта армянка заблаговременно поменяла религию, а уже потом и имя. Сделала ли она это от страха, или на самом деле отреклась от своей национальности – об этом ничего не знали даже взрослые. Одну вещь не смогла сделать эта армянка – поменять порочную кровь своей национальности, которая текла в её жилах. От этого бессилия стесняющейся тете Алие оставался один выход – это везде, при первой возможности, ругать и проклинать своих соплеменников. В сердце мучительные сомнения терзали её».«В этот момент на улицу вышла женщина лет 60, а может и больше, и дети тут же все хором закричали: «Здравствуйте, тетя Аня!» – и подбежали к ней. Женщина-соседка приветливо улыбнулась в ответ и расспросила детей, как у них дела, чем занимаются, потрепала им волосы.<…> Детям и в голову не пришло, да и прийти не могло, что настолько любимая ими «тетя Аня», к которой гурьбой только что подбегали, – армянка, и она просто-напросто одна из тысяч проживающих в Баку армян. <…> Я снова убедилась, что мы не изменимся никогда. И наше умение враждовать, увы, так и останется на уровне слов и считалок в какой-либо игре»[b].
Или же состоят в тайном заговоре, передающемся по наследству, против добродушных азербайджанцев:
«Зайка была медсестрой, устроившейся тут на работу на днях. Ее интерес к хирургическому отделению был вовсе не случайным. Это было задание ее отца, члена секретного армянского комитета. Смысл задания был в том, чтобы она, получив доступ к этому отделению роддома, отравляла химическими препаратами неармянских новорожденных, в основном тюрков. Несомненно, Зайка справилась бы с этой задачей, ведь, по словам отца, ее мать, долгие годы работая в этом же роддоме, отправила на тот свет многих тюркских детей. Теперь Зайке предстояло продолжить дело матери. <…> Она приподняла полусонную Сурайю и отвела ее в одну из палат, уложила на кровать, сама же поспешила в хирургическое отделение, где ее ждал молодой врач-азербайджанец Фазиль. Именно через него, войдя в доверие, Зайка и намеревалась получить доступ к препаратам. Они вошли в кабинет и закрыли дверь»[c].
Благодаря доминирующим стереотипам в отношении армян в азербайджанском обществе установились определенные представления о «типично армянском» поведении: действующее лицо-армянин обязательно завидует, притворяется и в конце предает (ложь и предательство).
«Всегда, пользуясь нашей добросердечностью, дружбой, верностью к соседям и щедростью, одним словом, нашим человеколюбием, он оборачивал это оружием против нас, отвечал злом на добро, демонстрирую свою коварную сущность. При первой же возможности, они, обнажив кинжал, наносили удар в спину тем, кто их приютил, кормил, поил, покровительствовал, протягивал руку помощи»[516].
«Русские и армяне, объединившись, напали на мирных жителей кочевья с целью убийств и грабежа. Жители кочевья, азербайджанцы, всегда считавшие армян своими младшими, а русских старшими братьями были поражены их вероломству и предательству <…> Когда он поднял голову, увидел вошедших в кузню своих друзей, «уруса»-Степана и армянина-Валода, которые все время говорили Ильхаму: «Ты мне брат»[d].
В основу повествования «Ильхам и Фариза» легла история пары, павшей жертвой ввода советских войск в Баку, последовавшего после недельного погрома армян, именуемого в Азербайджане как «Черный январь». Это примечательно в том контексте, что из-за художественных и пропагандистских приемов современная азербайджанская молодежь убеждена в том, что 20 января армяне и русские «убивали азербайджанских героев». Это наглядно продемонстрировано в видеоролике[517], где школьники на вопрос корреспондента «Что произошло 20 января 1990 г. в Баку?», «С кем боролись и кого защищали шехиды?», «Почему они убивали нас?» отвечают:
- В этот день армяне убивали азербайджанцев, и наши герои мужественно защищали нас.
- Потому что им не нравилась наша родина.
- Они боролись против армян, танки которых ехали по головам наших людей, защищающих нашу независимость от русского империализма.
Также весьма характерен и типичен набор действий армян: убил исподтишка, засадил нож в спину.
Лейла Сайфутдинова[518]: «По сюжету романа «Ключ от тво его дома» Р. Хусейнова (2008), в котором отражен период с раннего 20 века по 1930-е годы, армяне убивают 9-летнего сына азербайджанца Садияра Аги в ходе набега на его земли. Впоследствии он убивает всех участников набега, кроме организатора — Левона Саркисяна, выходца из Османской Турции, который несет в себе ненависть ко всем туркам. В произведении азербайджанского автора Садияр, уступая просьбе жены не убивать отца на глазах у детей, не убивает Левона, однако тот затем выслеживает Садияра и убивает его со спины».
Особое место в литературных произведениях занимают описания жестоких сцен, кровопролития, насилия, совершенных, разумеется, армянами:
«Тем временем в кочевье кровь лилась рекой. Везде и повсюду образовались лужи крови. Крики и стоны людей возносились в небеса. Оставшиеся в живых искали своих родных. Фариза, почувствовав беду, побежала в кузню и увидела там истекающего кровью Ильхама»[e].
«Армяне вырвали у него бороду, выбили зубы, выкололи глаза, отрезали уши и нос… Это видела моя бабушка. Женщин из его дома, детей заставили смотреть на то, что они делают с ним. А потом начали стрелять в женщин… Вся мусульманская часть города была предана огню»[519].
«Ай, бала, наших младенцев резали на куски, беременных женщин вспарывали штыками, говоря о «сладкой тюркской крови», эти звери!»[f].
Член группы «Инициатива по предотвращению ксенофобии» Самвел Мартиросян считает, что в Азербайджане подрастает поколение, в отношении которого на государственном уровне ведется пропаганда по разжиганию ненависти к армянам. То есть государственная пропаганда проникает в ту сферу, в которую проникать не должна, и этот вопрос должен быть поднят на международном уровне.
