— Да-а-а-с, докатились товарищ Новосельцев, — попрекала Людмила Прокофьевна растяпу-подчиненного, — мало того, что вы враль, трус и нахал, вы еще и драчун…
Эта характеристика рязановского киношного персонажа вполне применима к алиевской персоне, разве что с корректировкой последнего слова «драчун» на «стукачок».
Ведь иными определениями не обрисовать поведение азербайджанского президента на саммите в Ашхабаде, когда он снизошел до самой банальной подлянки. Поклеп на Нжде и на прежнюю армянскую власть, установившую памятник в Ереване – это очередное доказательства низости и очередная попытка перевалить ответственность с больной головы на здоровую. Тогда как, чья бы корова мычала!
О Мамед Эмине Расулзаде и развязанной им активной деятельности в рядах гитлеровской элиты собрано и напечатано уже столько материалов, что академикам НАНА в пору уже задуматься об открытии отдельной кафедры (по примеру гейдаралиевской) по изучению «славной» биографии этого пантюркистко-фашистского прихвостня. Благо, сам Расулзаде без стеснения описывал свои «подвиги» в воспоминаниях и автобиографический трудах. А также подробно задокументированы «кровавые пиршества» мобилизованного по его инициативе и при его участии так называемого «азербайджанского нацистского легиона» в составе трех полков и двадцати батальонов, творимые им на территории Польши, Прибалтики и СССР.
Однако, пусть читателю не кажется, что цель данной публикации – выгородить Гарегина Нжде, переведя стрелки на Расулзаде, ребячески следуя принципу «ах вот вы как? а мы вот так!». Благо, Гарегин Нжде совершенно не нуждается в каких-то оправданиях ни от кого и ни перед кем, поскольку в природе не существует доказательств участия его солдат в боевых действиях против советской армии, а тем более, в уничтожении мирных граждан СССР и Европы. Это к слову.
Речь просто пойдет о конкретном факте, как прикинувшиеся паиньками и антифашистами, азербайджанские власти скрывают памятник собственному нацистскому приспешнику Расулзаде.
А начнем с того, что памятников Расулзаде в Азербайджане поначалу была тьма тьмущая. С приходом к власти Народного Фронта во главе с Абульфазом Эльчибеем в Азербайджане начался ускоренный процесс по изготовлению и размножению во всех видах ваятельного материала (бронза, камень, гипс и т.д.) скульптур и бюстов Мамедзаде. Буквально перед всеми администрациями бакинских районов появились памятники основателю АДР, что было специально рекомендовано лично Эльчибеем и народофронтовскими бонзами, считающими этого деятеля своим идеологическим отцом. Таким же образом дела обстояли и в периферии, где тоже массово начали устанавливать скульптуры Мамедзаде, попутно называя его именем улицы, школы и т.д. Наряду с этим у народофронтовцев существовал план по возведению главного монументального памятника Мамедзаде, который должен был венчать самый центр города, как бы являя собой олицетворение всей республики. И так как они хотели приложиться к этому делу основательно, а на дворе тогда была война за Карабах, то вероятно возведение грандиозного монумента решили отложить до лучших времен.
Однако планы эльчибеевцев смешал новый глава республики Гейдар Алиев. Придя к власти путем переворота в 1993-ем, он сразу же приказал снести памятники Расулзаде, поскольку эта историческая личность не вписывалась в ту идеологическую парадигму, которую собирался выстроить для укрепления своей власти над республикой бывший генерал КГБ. И это естественно, поскольку в центре этой идеологической концепции по задумке Гейдара Алирзаевича должен был находиться его собственный образ.
Короче, памятники Расулзаде начали сносить. Но не скопом, а в промежутках времени, по отдельности и ночами, чтобы не очень бесить ту часть общества, которая изнывала по «романтике» 1918-го и боготворила Мамед Эмина. Но в Азербайджане, как известно, должен быть один бог, в угоду которому не спеша, но планомерно громили и переплавляли статуи Расулзаде, как золотых тельцов.
С приходом на самую вершину властного олимпа Ильхама Алиева процесс демонтажа памятников Расулзаде, а вместе с этим и утилизации идеи обожествления Расулзаде, как «общенационального лидера» и «отца нации», можно сказать, был довершен.
В черте Баку еще оставалась пара-тройка бюстов, но и их тоже было решено снести при Ильхаме Гейдаровиче, что было сделано с величайшим усердием. Последний такой памятник в столице стоял рядом со станцией метрополитена Бакмил. В одну из прекрасных ночей 2015г. его аккуратно столкнули экскаваторным ковшом с пьедестала, увезли и, как поговаривают, зарыли в каком-то укромном месте.
Надо еще отметить, что практически во всех местах, где ранее стоял, сидел или прорубал плечи в камне Мамед Эмин, аккуратно начали появляться статуи, бюсты и бюстики Гейдара Алирзаевича, на многие годы вперед заставившего горожан и гостей города вкушать исключительно на своих образах всю эстетику азербайджанской скульптуры начала 21-ого века.
И когда власти уже окончательно убедились, что Расулзаде не представляет конкуренцию Гейдару Алиеву в личном плане и более не «тянет» в голове рядового трудяги Мамеда на место «общенационального лидера», то в кампании по его выдавливанию из истории было сделано послабление. Выражаясь фигурально, слишком много Расулзаде не было на руку власти, но и слишком мало Расулзаде тоже не вписывалось в ее планы. Ведь он был рьяным армяноненавистником, шовинистом, русофобом, антисоветчиком и пантюркистом, совокупив в себе все черты нынешней азербайджанской политфилософии, из которой черпает ныне алиевщина силы для своего иммунитета.
Повторимся, что Мамед Эмина Расулзаде, а вернее его памятники, сносили исключительно исходя из необходимости затушевать его «заслуги» перед народом в сравнении с «подвигами» Гейдара Алиевича. Так что не может быть и речи о том, что фашистская деятельность этого политического деятеля явилась причиной столь бурной войны с расулзадеевскими изваяниями. Напротив, в Азербайджане продолжали печататься книги с его воспоминаниями, исследования о его деятельности, проводились обсуждения, ставились спектакли о его жизни и в процессе этого совершенно не было видно и тени критического подхода к его взглядам о декоммунизации Азербайджана посредством теснейшего сотрудничества с гитлеровцами. А это значит, что идеологические приоритеты нынешней власти и ее отношение к истории столетнего Азербайджана совсем не отличимые от тех позиций, из которых исходил Расулзаде, представляя в каком политическом лагере должна закрепиться его родина и к каким методам надобно прибегать ради достижения цели – отрыва любой ценой прикаспийской республики из цивилизационной орбиты России.
Поэтому культ Расулзаде не искоренили, а лишь задвинули в тенек, подальше от кремлевских глаз.
Ныне вблизи Баку вполне благополучно стоит себе за авторством скульптора Джаваншира Дадашева большой памятник Мамед Эмину в поселке Новханы, откуда был он родом. Там же в Новханах под шефством государства охраняется дом, в котором он родился. Кстати, именно со стены этого дома новханинскими алкашами была отодрана для продажи в качестве цветмета памятная бронзовая табличка, которую потом власти заменили на новую с записью, полной орфографическими и фразеологическими ошибками: «В этом доме в 1884 году родился, руководитель Азербайджанской Государственной Республики, основатель национальной партии «Мусават» Мамед Эмин Расулзаде».
И в общереспубликанском масштабе Расулзаде не забывают. Еще 22 ноября 2013 года Ильхам Алиев собственнолично подписал указ о праздновании на государственном уровне 130-летнего юбилея Расулзаде в 2014-ом. И даже поговаривают, что власти прикидывали мысль об установке большой скульптуры Мемед Эмину где-нибудь в центре Баку, но припоздняются с решением. Как утверждает внук Мамед Эмина художник Ряис Азер оглу Расулзаде, речь идет об 11-метровом памятнике деда из белого мрамора в исполнении скульптора Омара Эльдарова, который власти обещали установить еще к 2014-ому году либо напротив Театра кукол, либо на площади Азадлыг, либо у крепостных ворот «Гоша Гала», либо в парке Шехидов.
Давно бы установили, да видно пока боятся реакции Москвы, которая сразу может заприметить в этом памятнике большую мраморную дулю в свой адрес и припомнить Алиеву, что творили расулзадеевские легионеры в годы отечественной под Таганрогом и Моздоком. Ведь Москва особенно после украинских событий решила ревизионировать попытки постсоветских республик переосмыслить и переписать свою историю последних двухсот лет.
Но Алиеву почему-то кажется, что, спрятав до поры до времени 11-метрового фашистско-пантюркистского идола в каком-нибудь складе, закопав другой бюст в укромном месте, третий — потопив в море, а четвертый — тихо затаив в Навханах, он безопасно балансирует между интересами азербайджанской пантюркистско-националистической швали с одной стороны и принципиальной в борьбе с нацизмом России с другой.
Однако, так ли мастерски замаскирована его авантюра, облаченная к тому же в наигранный антифашистский пафос? Думается, горлодерам из Москвы, словно по команде набросившимся на бывшие и нынешние армянские власти после акта стукачества в Ашхабаде, следует хорошенько призадуматься на предмет алиевской чистоплотности и собственной совестливости.
И еще, Алиев в Ашхабаде совершенно кстати подчеркнул, что прежние армянские власти установили памятник Нжде в центре Ереване. Конечно, ведь армяне могут только гордиться своим героем и открыто показывать его изваяние миру, тогда как азербайджанский диктатор остерегается демонстрировать изваяние родоначальника столетней истории своего государства в открытую и запрятал его за новханинские фавелы, подальше от чужих глаз.
Выходит, что ему действительно совестно или боязно лишний раз напоминать о «подвигах» Расулзаде. Скорее всего, боязно, ибо о совести в данном случае не может быть и речи.
Богдан Атанесян
