Я очень часто задавала себе вопрос: за что на самом деле борются обе стороны? Я пыталась найти ответы во всевозможных источниках, комментариях политологов и экспертов, но все они были субъективными позициями людей, которые, как и я, основываются на наблюдениях, собранных из миллиона фактов, услышанных и прочитанных. И только после того, как я посмотрела в глаза людей, живущих в Нагорном Карабахе, я поняла, за что на самом деле идет эта война, пусть даже это взгляд с армянской стороны.

Армянские корни вряд ли позволили бы мне объективно освещать азербайджанскую сторону конфликта, ведь имея армянскую фамилию пусть даже в украинском паспорте, посещение Азербайджана могло бы закончиться для меня не самым благоприятным образом. Во всяком случае, мой визит в Арцах является для меня чуть ли не самым важным шагом в жизни.

В Арцах я добиралась из столицы Армении, Еревана, откуда дорога заняла примерно 5-6 часов с минимальными остановками. На въезде в Нагорный Карабах стоит небольшой контрольно-пропускной пункт. По правилам, гражданам стран СНГ не требуется въездная виза в НКР, поэтому я и мой украинский паспорт беспрепятственно въезжаем в Арцах без единых отметок в документе.

Но ощущение территориального конфликта приходит сразу после того, как ты въезжаешь в Арцах и начинаешь с ним знакомиться. Вероятно, оно появляется из-за того, что слишком много было прочитано, увидено и услышано об истории этой республики. Уже в Степанакерте я встречаю молодого парня в военной форме. Первая мысль, которая прилетела в мое подсознание – а ведь он еще совсем ребенок. И я не ошиблась. Парню было всего 18 лет.

— Зачем ты служишь? Ты такой молодой, поступил бы в университет, получил бы образование, — говорю я ему.

— Я здесь, чтобы мои родители могли спокойно спать. Когда завершится служба, я обязательно сделаю все так, как Вы сказали: поступлю в университет и получу образование, — ответил мальчишка на ломаном русском и резко увел глаза.

Я ожидала услышать все что угодно, не исключая даже тот вариант, что парень мог просто отшутиться и уйти от вопроса. Но после его ответа мне больше нечего было добавить. И хоть в его глазах еще виден страх, он научился с ним жить и умело держит его как джина в лампе.  Просто потому, что там, на высоком пограничном посту ему некогда бояться.

В этом же прекрасном Степанакерте, я неожиданно знакомлюсь с женщиной по имени Мэри. На свободном русском языке она пригласила меня к себе домой.  С собой у меня была вкуснейшая армянская пахлава, которую я подготовила для гостьи, однако как оказалось, Мэри совсем не ест сладкое и принялась резать фрукты к столу. Она угощала меня вкуснейшим карабахским гранатом, рассказывала много разных историй, но я не могла не спросить ее о ситуации в республике.

— Ну что тебе сказать, нельзя утверждать, что тут спокойно. Разумеется, что после апрельских событий (имеется в виду инициированная Азербайджаном в апреле 2016 года Четырехдневная война. – Примеч. ред.), спустя год мы уже отошли, но было очень страшно. Но, слава Богу, обошлось, — рассказывает она. — Вот видишь, окно, прямо справа от тебя? — обратилась ко мне женщина.

Явно ожидая не самое приятное продолжение, я лишь поворачиваю голову и жду, пока Мэри продолжит.

— Когда война пришла и к нам, этого окна не было. А снаружи эта стена до сих пор вся в осколках от снарядов. Страшно вспоминать даже, — говорит Мэри и продолжает резать фрукт.

Наша беседа могла носить бесконечный характер, однако пришлось прощаться, так как время не хотело останавливаться, как бы мы его об этом ни просили. Я поблагодарила Мари за гостеприимство, искреннюю беседу и за тот вкус граната, который я не забуду никогда.

Во время поездки в Арцах я жила в городе Шуши. На улицах Шуши очень сильно чувствуется военное прошлое. Повсюду остались разрушенные здания со времен освобождения города, которые так и не были восстановлены. На несколько дней меня приютила молодая семья. Глава семьи работал в местном театре, а если повезет – брался за разные хозяйственные подработки.

Однажды после ужина мне не хотелось начинать разговор о войне, слишком уж душевно мы общались. Но Арман неожиданно вспомнил Четырехдневную войну в апреле 2016 года. Он достал из пачки последнюю сигарету, взял спичечный коробок и уже готов был закурить, но неожиданно спросил:

— Ты что-то слышала об апрельской войне? — сказал он и тут же зажегся спичечный огонь.

— Да, — ответила я.

— В эти дни даже у нас были слышны выстрелы, хоть это и далеко отсюда. Страшно это.

— Вам никогда не хотелось уехать? — интересовалась я.

— Нет. А зачем? Я ведь только родился в Баку, но я армянин, и вырос здесь. Это же Родина моя, куда мне уезжать.

Признаюсь, такой ответ я получала от многих людей, с кем удавалось пообщаться при самых разных обстоятельствах. Не знаю, моден ли в наше время патриотизм, но тут дело даже не в нем. Нагорный Карабах – маленькая республика, много людей знают друг друга, кто-то служил вместе, кого-то горе сплотило.

— Как Вы считаете, когда закончится эта война? — спросила я, заблаговременно сумев предположить ответ своего собеседника, примерив на себя платок Ванги.

— Если бы я знал этот ответ, я бы непременно сказал. Но, к сожалению, в нашей войне замешаны и другие государства, которым выгодно зарабатывать на оружии и одновременно на гибели наших детей. Это несправедливо и жестоко.

И мужчина был как никогда прав.

Когда темнеет, над всем Степанакертом загорается огромный крест, бросая свет на весь город. Он был установлен в память о погибших за освобождение и защиту Арцаха военнослужащих. Пообщавшись с военными Нагорного Карабаха, я смело могу утверждать, что это не просто служащие военных подразделений, это мощная армия, глядя на которую погружаешься в массу ощущений гордости и восхищения. Да, это маленькая горная республика, но армия этой республики подобна армии сильного суверенного государства, которая будет отстаивать каждый квадрат своей земли. Это маленькая, но гордая республика знает и помнит цену своей свободы.

Но самое главное богатство Нагорного Карабаха – это не вкуснейший гранат, не природа, а люди, которые своей смелостью, храбростью и необыкновенным мужеством готовы отстаивать свои интересы в этой войне, и ни за что не позволят решить за них, где и как им жить. Да, я всего лишь зарубежный журналист, приехавший в Арцах, чтобы понять, как живут люди и чего они хотят. И пусть на протяжении почти 30 лет армяне Нагорного Карабаха живут как на пороховой бочке, ежедневно сталкиваясь с вражескими провокациями и информационной войной, но они строят новые дома, создают семьи и ни в коем случае не собираются никуда бежать.

Для Азербайджана эта война – вопрос принципа. Попытка геноцида армян в Сумгаите в конце 80-х, а вскоре погромы и изгнание армян из Баку лишь подтверждает то, что политика Азербайджана нацелена в первую очередь против армян и что клочок земли под названием Нагорный Карабах – лишь инструмент продолжения этой политики ненависти и якобы восстановления территориальной целостности Азербайджана. Для армян же  Арцах – это их родина, и это война армян – за свою родину, где они и живут на данный момент, в своем, как и полагается исторически, армянском Арцахе. И сколько бы времени ни прошло, как бы ни отстраивались города, которые пострадали от военных действий, в них навсегда останется запах войны, руины разрушенных зданий, старые кладбища, и воспоминания тех людей со всей Армении, которые не успели обнять своих детей столько раз, сколько бы им этого хотелось. Они многое не успели, и очень многое потеряли».